В какую дверь теперь стучаться?
   Михаил Степанович вырос на Смоленщине, русский: значит, он - Герой России. Но Шумячский район, где прошли его детство и юность, входил когда-то в состав Белоруссии, да и после войны Гриневич служил в Белорусском военном округе, много лет прожил в Могилеве и Полоцке. Выходит, и нынешняя Беларусь имеет все основания гордиться своим земляком.
>   Воевал в составе 1-го Украинского фронта. Рава Русская, где Михаил Гриневич совершил выдающийся подвиг, - это Украина. Она также могла назвать разведчика своим героем.
   Ещё в начале 90-х я написал председателю горисполкома Рава Русской, что главный её освободитель в июле 44-го жив, вот его адрес и телефон... Думал, там обрадуются, сделают Михаила Степановича почётным гражданином города. Куда там! В Западной Украине принялись объявлять героями не тех, кто сражался с фашистами, а наоборот - украинских националистов - пособников Гитлера. Ответа из Равы Русской я так и не дождался.
   Еще много лет назад, когда читал в дивизионке о боевых делах "вожака следопытов" Михаила Гриневича, встал этот мучительный вопрос: почему Золотая Звезда к нему так и не пробилась на фронте? Откуда она, такая вопиющая несправедливость? В первые дни нашего знакомства спросил его об этом.
   - Не знаю, - ответил он. - И всё-таки постарайтесь припомнить. Может, в чём-то проштрафились, кого-то из начальства послали по-известному адресу? Разведчики на войне - народ отчаянный, смирением не отличались. Михаил Степанович задумался.
   - Да не было у меня конфликтов с начальством. Правда, мнение своё высказывать не боялся, ребят своих в обиду не давал. Но какие ж это конфликты! А почему в 43-м не дали Героя?.. Может быть, это повлияло?
   Была у начальника разведки армии ППЖ. Ну, девушка при нём, связистка в штабе. Однажды вызывает меня: "Слушай, Гриневич, я знаю, есть у тебя в роте бывший сапожник". "Есть", - говорю. "Так пусть он сошьёт для моей телефонистки сапожки". Я пообещал. Почему бы не сшить? За материалом дело не станет, трофейные сапоги в роте имелись. Но время! Сапожник, он ведь в разведку ходил, в боях участвовал. Прошла неделя, другая, а заказ не выполнен. Передряг у нас хватало. В одной из них и убило того парня. Начальник разведки затаил на меня обиду: не обеспечил я выполнение его просьбы, не уважил старшего начальника. Напрямую мне об этом не сказал, но стал придираться, всё больше по мелочам. Думаю, не последнюю роль здесь сыграла и зависть. Обо мне газеты писали, орденов у меня было побольше, чем у него... Так вот, когда к Герою представили, возможно, он что-то нашептал начальству... Но это только предположение. А как было на самом деле, откуда мне знать?
   Ну что ж, примем к сведению эту версию. Но есть и другая, более существенная. На неё натолкнули недоговорки генерала Иванова при первой нашей встрече. Предположим, начальник разведки армии сподличал. Но командир дивизии - фигура более значимая. Уж он-то мог напрямую обратиться к командиру корпуса, и к члену Военного совета армии со своим твёрдым заключением: достоин Гриневич Золотой Звезды, ещё как достоин! За ним столько геройских дел, что можно было послать представление на Героя и вторично. Однако не послали. Более того, если внимательно прочитать наградные листы на него, то награды оказывались по фронтовым меркам заниженными. Напомню: за Рава Русскую - только орден Александра Невского, за полторы с лишним сотни "языков", спасение гвардейского Знамени, плацдармы на Десне, Одере, Нейсе - лишь ордена, которые давали и тыловикам. Да что далеко ходить, вот наградной лист от 31 января 1945-го.
   "... 27.1.45 года, действуя в составе передового отряда, разведал с разведпартией район переправы и вывел батальон на переправу. Тщательной разведкой обеспечил форсирование передовым батальоном реки Одер. В дальнейшем лично с разведпартией выявлял в районе Гроссендорф, Поршвиц, Герцогсвольдау огневые средства противника, тем самым обеспечил передовому батальону успешное продвижение. В бою за населённый пункт Герцогсвольдау с группой разведчиков ворвался на юго-западную окраину и удерживал её до подхода передового батальона. В этом бою тов. Гриневич был тяжело ранен, но до приказа не оставлял руководства разведпартией и продолжал удерживать занятый район. Достоин правительственной награды - ордена Ленина".
   Представление подписали командир дивизии и командир корпуса, однако награду снизили: наградили орденом Красного Знамени. А ведь за подобные подвиги давали и Золотые Звёзды.
   В моих подозрениях, вызревавших по мере того, как я знакомился с фронтовой биографией Гриневича, укрепил Шевченко. В ту нашу единственную встречу задал и ему всё тот же вопрос: почему? Почему Золотая Звезда обошла Гриневича?
   Борис Иванович горестно вздохнул.
   - Не вас одного это мучает. И нет тут прямого ответа. Но по-моему, вся загвоздка - в анкетных данных Михаила Степановича.
   - А что у него не "в порядке"?
   - Да не у него. У его родителей. Он ведь из семьи "кулаков". Мне однажды сам об этом сказал. Было у них в хозяйстве три коровы и две лошади или три лошади и две коровы - я уже не помню. Неважно, что в семье двенадцать душ. Кулаки и всё! Вы думаете, почему отец его, бросив хозяйство, со всей семьёй подался в промышленный Краматорск? Да потому что семья могла очутиться где-нибудь в Воркутинской области, а то и подальше, куда в 30-х ссылали "кулацкие" семьи. И я уже не сомневаюсь: клеймо "сын кулака" преследовало Михаила Степановича многие годы, в том числе и на фронте. Однажды приходит в нашу роту капитан-особист. Отозвал меня в сторону и говорит: "Вы, товарищ Шевченко, - кандидат в члены ВКП(б), имеете правительственные награды, товарищ проверенный. Органы вам доверяют, но я сразу предупреждаю: разговор наш секретный. Вы поняли меня?" Я киваю в ответ. А он уже прямиком мостит свою дорожку: не заметил ли я за капитаном Гриневичем чего-нибудь подозрительного? Не ведёт ли антисоветских разговоров? И опять ввернул своё дурацкое "вы поняли меня?" Эту фразочку повторял через каждые четыре - пять предложений. Меня уже стала раздражать эта его манера, не говоря о сути разговора. "Не понял, - говорю, - разъясните, товарищ капитан, что значит "антисоветские разговоры". А он так недобро посмотрел на меня. "Странно, очень странно, товарищ Шевченко. Вы - грамотный человек, а таких вещей не понимаете. Видно, политическая бдительность у вас притупилась. Разъясняю: антисоветские разговоры - это которые против советского строя. Ну, скажем, когда замаскировавшийся враг пытается расшатать нашу веру в справедливость ликвидации кулачества как класса". "Но при чём тут капитан Гриневич?". Особист: "Вы, товарищ ефрейтор, не задавайте ненужных вопросов. Вопросы я задаю. Так ведёт ли капитан Гриневич антисоветские разговоры?" Отвечаю: "Нет, не ведёт". "А в тылу врага"? Ну, я возьми и брякни: "А вы, товарищ капитан, сходите разок-другой к немцам в тыл и тогда сами узнаете, какие разговоры ведёт там капитан Гриневич". Конечно, мне бы могло обломиться за такую дерзость, однако пронесло.
   То, что рассказал Шевченко, стало недостающим звеном в цепочке моих предположений. Тогда понятны и недоговорки генерала Иванова, и снижение степени боевых наград Гриневича. Может, и пытался комдив тут что-то сделать, но смею предположить: его резко одёрнули. И кто знает, не состоялся ли тогда примерно такой разговор?
   "Гриневича к званию Героя больше не представлять. У органов для этого есть веские основания. Ну, орден-другой ещё дать можно, хотя и здесь лучше попридержать. У него и так с орденами перебор". И тот, кто вразумлял Иванова, мог бросить ту же многозначительную фразу: "Вы поняли меня?"
   Как тут не понять? Георгий Васильевич - старый служака. Уж он-то хорошо помнил кошмар 37-го года, намертво усвоив: "органам" лучше не перечить.
   Я не в укор ему. Легко быть судьёй, не пережив того, что пережили люди его поколения. Генерал Иванов хорошо воевал и честно заслужил свою Золотую Звезду. А уж сколько сделал для увековечения памяти о боевом прошлом 6-й гвардейской - тут его заслуги тоже бесспорны. Пусть будет светла память о нём! И пусть его душа не укоряет меня за то, что в своём журналистском расследовании высказал предположение ему не очень-то приятное. Но что поделаешь, правда на цыпочках не ходит даже перед такими людьми.
   Теперь я уже не сомневался: в лишении Михаила Степановича высшей награды страны свою подлую роль сыграли "органы". Но то было во время войны. А в 60 - 90-е годы? Неужто его продолжала преследовать всё та же прилипчивая тень "сын кулака"? Вряд ли. С годами она изрядно выцвела: в "стране победившего социализма" классовых битв уже не было. Тогда почему "зарубили" представления к званию "Герой Советского Союза" и в 65-м, и в 85-м и, наконец, В 91-м - представления убедительные, не оставляющие никаких сомнений?
   Об этом - в конце главы.
   С Михаилом Степановичем продолжал переписываться. Подготовил о нём телеочерк для Белорусского телевидения. Молодая тележурналистка, с которой беседовал по данному вопросу, поморщилась .
   - Опять про войну? Ну сколько можно! Или у вас нет других тем?
   - Другие темы есть, но сейчас для меня главная - именно эта.
   "Теледама" пыталась мне втолковать, что у них завал материалов о войне, и вероятность того, что мой очерк пройдёт, невелика.
   Убеждать её в том, что тема войны далеко ещё не исчерпана и для начала очерк не худо бы прочитать, не стал. Молча взял рукопись и ушёл. Слава Богу, Михаил Степанович об этой моей телепопытке ничего не знал. Он жил своей жизнью, далёкой от тщеславных мыслей, а тем более хлопот о присвоении ему звания Героя. Что-то кому-то доказывать, считал он, - зачем? На войне его делом было таскать "языков", вести разведку, форсировать, штурмовать, удерживать, прикрывать. А какая за это выйдет награда - не его забота. На то есть соответствующие чиновники, пусть они и думают.
  Но если бы можно было напрочь уйти от войны, выбросить из памяти всё самое горькое и страшное, связанное с ней, и безмятежно радоваться каждому мирному дню! Да не отпускала она, проклятая. И не только память бередила - мёртвой хваткой вцепилась в истерзанное ею тело. Пять фронтовых ранений...
   В марте 1995-го мне позвонила дочь Михаила Степановича Саша.
   - Папа в Институте онкологии. В реанимации. Он очень плох...
   И опять сработал закон подлости: Нелли Николаевна тоже была в больнице, сама Саша ждала ребёнка.
   По дороге в Боровляны во мне ещё теплилась надежда. Конечно, первым делом к врачу: ну сделайте хоть что-нибудь! Его же на войне не раз вытаскивали с того света. Сотворите ещё одно чудо! Знаете, какой это человек! Но ничего этого говорить уже не пришлось. В кабинете заведующего отделением услышал то, чего больше всего боялся:
   - Поздно. Операция уже ни к чему...
   ...Он лежал в большой круглой палате, исхудавший, заросший, неухоженный, уже отрешённый от всех житейских забот. Я кормил его с ложечки, брил, говорил какие-то бодрые слова... Михаил Степанович попытался пожать мне руку, но таким слабым получилось это пожатие, что у меня защемило сердце.
   - Видно, хана мне. Не выбраться...
   А мне вспомнилась его фронтовая фотография, которую показывал Шевченко. На ней он - молодой и красивый. Залихватский чуб, ордена... Лучший разведчик 1-го Украинского фронта. Нет хуже состояния, чем бессилие, невозможность хоть чем-нибудь помочь дорогому тебе человеку.
   Через неделю за отцом приехала Саша. Его спеленали, как младенца, уложили в автобусе. Я прощался с ним, теперь уже зная: навсегда.

   Михаил Степанович умер 15 мая 1995-го, дожив до 50-летия Победы, но так и не получив многократно заслуженную им Золотую Звезду. Один из блистательных героев Великой Отечественной, он ушёл из жизни тихо, без надрыва, стараясь не стонать от боли, с достоинством додержаться до конца.
   В Германии я написал большой документальный очерк о Михаиле Гриневиче. Его под заголовком "Вспомним разведчика" опубликовала в апреле - мае 2002-го в восьми номерах газета "Во славу Родины". В заключение публикации говорилось: ; "Нам ещё предстоит осмыслить, кого мы семь лет назад потеряли. Человек, столько сделавший на войне, по всем высшим канонам доблести заслужил не только Золотую Звезду. Его с полным правом можно назвать и нашим национальным героем". Именно из этого исходил, когда года за полтора до 60-летия Победы решил предпринять ещё одну попытку добиться справедливости - достойно увековечить память о человеке, совершившим в Великую Отечественную столько славных дел. Увековечить как? Присвоить ему посмертно звание "Герой Беларуси", назвать в Полоцке его именем улицу и 14-ю среднюю школу, где он успешно учительствовал 17 лет.
   Решил заручиться сначала поддержкой Министерства обороны, а затем с письмом обратиться к Президенту Беларуси.
   В бюро пропусков Министерства обороны телефон министра мне не дали. ("Позвоните в приёмную"). Там посоветовали поговорить с его заместителем по воспитательной работе. Ладно, пусть с заместителем. Но и до него добраться мне, приезжему из другой страны, непросто. Звонки, частые гудки... Но я уже вооружился терпением: звонил и звонил, пока дежурный офицер не откликнулся. Объяснения, кто я и по какому вопросу. Наконец получил телефон зама по воспитательной работе.
   Полковник В.А. Сероштан выслушал меня, посмотрел вырезки из газеты, архивные выписки.
   - По вашему вопросу лучше всего обратиться в Администрацию Президента.
   - Это вопрос не мой, а наш общий.
   - Понимаю. Но мои возможности в его решении весьма и весьма ограниченны...
   Мне стало ясно: он мне не союзник. Но если захочет, частично всё же может помочь.
   - Владимир Алексеевич, я бы попросил вашего содействия в издании Министерством обороны отдельной книжкой очерка о Михаиле Гриневиче. Согласитесь, в воспитании личного состава белорусской армии она была бы весьма кстати. Объём, как видите, небольшой, издательские затраты соответственно тоже будут небольшие. - Это, я думаю, мы сможем осилить. Оставьте вашу рукопись.
   Оставил.
   Ну, а теперь куда? Если с Министерством обороны не вышло, то хорошо бы перед тем, как обратиться к Президенту, взять в союзники какую-нибудь общественную организацию. Ведь её ходатайство будет куда весомее, чем моё, частного лица.
   Мне посоветовали позвонить председателю Военно-научного общества генералу в отставке П.Н. Воробьёву. Уж в этом обществе, состоящем из бывших военных, должны объективно оценить свершённое Гриневичем в годы войны. Созвонился с Воробьёвым, встретился, оставил у него необходимые материалы.
   Через месяц с небольшим уже в Германии получил письменный ответ:
   "Мы внимательно прочитали и обсудили Ваше письмо и очерк о М.С. Гриневиче.
   Совет Военно-научного общества разделяет Ваше мнение о подвигах М.С. Гриневича, важности его образа, как примера в патриотическом воспитании молодёжи. К сожалению, мы не правомочны решить вопрос о присвоении Михаилу Степановичу звания Героя Беларуси. По этому вопросу рекомендуем Вам обратиться непосредственно в инстанции, имеющие на это право и возможности. Ваш очерк о выдающемся разведчике Михаиле Степановиче Гриневиче не издан. Товарищ В.А. Сероштан ушел на заслуженный отдых, и издание очерка не представляется возможным.
   С уважением
   Учёный секретарь Военно-научного общества И.И.Уминский.
  16.04.2004. г.
   Значит, и здесь с приобретением союзника не получилось. Хорошо хоть, что уважаемое общество признало М.С.Гриневича выдающимся разведчиком. А вот то, что для Министерства обороны издать о нём тоненькую книжицу не представляется возможным, - обычная отговорка. Просто соответствующим чиновникам в погонах не хочется брать на себя какие-то дополнительные хлопоты. Что им важность его образа для военно-патриотического воспитания молодёжи! Говорить на эту тему горазды. А вот сделать что-то доброе - не хватает нравственного заряда...
   "Ну, хватит травить душу!" - одёрнул себя. - Или ты не знаешь эту публику?
   В очередной свой приезд в Минск (осенью 2004-го) направился в приёмную Администрации Президента Беларуси. Располагается в здании бывшего ЦК и в тех же апартаментах. Теперь в этой приёмной, естественно, новые люди. Посмотрим, что тут изменилось за 15 лет, с тех пор, как побывал в этих стенах...
   Более двух часов ожидания в очереди. Взаимные вопросы: "А вы по какому поводу?" Ответы на них. Сколько же эта приёмная вобрала людской боли от чиновничьего произвола и равнодушия! Как и во все времена, люди ищут правду...
   Меня принял симпатичный молодой человек - Андрей Владимирович Анейчик. Слушал сочувственно.
   Я передал ему все необходимые материалы.
   - Надеюсь, Андрей Владимирович, всё это дойдёт до главы государства.
   - Постараюсь, чтобы так оно и было - обнадёжил меня.
   "Постарайся, голубчик, постарайся!" - поднимал я градус надежды. От добросовестности и настойчивости обитателей таких вот кабинетов зависит немало.
   Вскоре поехал в Полоцк - к вдове и дочери Михаила Степановича. Приняли меня сердечно. А жизнь этой семьи нелегка: Нелли Николаевна прикована к постели, Саша с мужем вынуждены жить на два дома: у него мать в таком же положении, как и тёща. Лучик радости в этой семье - девятилетняя Катюша, ласковая, умненькая, хорошо воспитанная девчушка, уже помощница и маме и бабушке.
   Снова рассматриваю фронтовые фотографии Михаила Степановича и подаренные ему однополчанами. Надписи на обратной стороне: "На память лучшему разведчику, командиру капитану Гриневичу". "Лучшему другу Мише". "На память любимому своему командиру гвардии капитану Гриневичу от Вашего подчинённого разведчика Власенко..." А эта - от генерала Иванова: "Боевому другу, отважному разведчику М.С.Гриневичу. 1945 г.". Только теперь я узнал, что он был награждён знаком "Отличник народного образования БССР", Почётными грамотами Верховного Совета, Министерства просвещения, ЦК комсомола Белоруссии, памятной медалью за активную работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи... А сколько у него других трудовых наград - счёт пойдёт на десятки. Да, это труженик. Честный, инициативный, вдумчивый. Таким был на войне и вне войны.
   И ещё один факт, который в истории этой прекрасной семьи тоже говорит о многом. О нём мне рассказала Нелли Николаевна. В годы фашистской оккупации её мать Екатерина Фёдоровна Барановская, рискуя жизнью, прятала еврейскую женщину.
   Благородство, порядочность. Их бы в чиновничьи кабинеты. Но я уже настроил себя на изнурительный марафон. Только где он, финиш? За каким горизонтом?
   В Полоцке беседовал с председателем городской ветеранской организации Е.Г.Шелобановым. К предложению возбудить ходатайство о посмертном присвоении Гриневичу звания "Герой Беларуси" он отнёсся скептически.
   - Знаю наперёд: не присвоят. И потом Гриневич у нас не обижен...
   Показал "Книгу ветеранской славы города Полоцка", которая открывалась портретом Михаила Степановича. - А ещё он занесён в городскую книгу "Память". Как видите, о нём не забыли.
   - Всё это хорошо, - согласился я. - Но сделано в местном масштабе. А Михаил Степанович по совершённому им на войне - национальный герой, герой Беларуси.
   - Да не присвоят ему это звание! - упёрся Шелобанов. - Что-то не припомню, чтобы в последние 10-15 лет давали это звание за Великую Отечественную... А вот назвать улицу именем Гриневича - тут я вас поддерживаю.
   "Что ж, - подумал я, - пусть хоть в этом будет справедливость. А на главном направлении продолжим начатое".
   Побывав в Москве, вернулся в Минск. Дошло ли до Лукашенко моё письмо с приложенными к нему материалами? Снова более чем двухчасовое ожидание в приёмной и разговор с Анейчиком.    - Должен вас огорчить, - сказал он. - Я консультировался по данному вопросу и получил ответ: присвоить Гриневичу звание "Герой Беларуси" не позволяет статус этой награды. - Вздохнул, помолчал. - А очерк ваш очень даже впечатляет. Хорошо бы, чтобы его прочитал Александр Григорьевич... - Так на то и ваша канцелярия, - вырвалось у меня, - чтобы доводить до первого лица государства всё самое существенное, с чем приходят к вам люди. Я пришёл сюда не с личной просьбой, а с вопросом, который имеет прямое отношение к подготовке 60-летия Победы.
   Он понимающе кивнул. Продолжать дальнейший разговор уже не было смысла. Всё, что надо было сказать, сказано. Подготовленные мной материалы оставлены. Оставил и свои координаты. Захотят мне что-то сообщить - сообщат.
   Выходя из этого кабинета, старался не впускать в свою душу горечь. Собственно, ничего неожиданного: всё идет по устоявшимся законам бюрократии.
   В Германии получил письмо из Главного государственно-правового управления Президента Беларуси.
   "...В соответствии с Конституцией Республики Беларусь и другими законодательными актами, регулирующими вопросы государственных наград, присвоение звания "Герой Беларуси" осуществляется Президентом Республики Беларусь.
   Возбуждать ходатайства о награждении государственными наградами вправе каждый коллектив работников. Представление к награждению может осуществляться также по инициативе государственных органов, руководящих органов общественных объединений, органов местного управления и самоуправления.
   Принимая во внимание изложенное, полагаем целесообразным предложить Вам обратиться по вопросам присвоения М.С.Гриневичу звания "Герой Беларуси" в исполнительный комитет по месту жительства его семьи".
   Огонёк надежды засветился уже ярче. Отказа нет. Предлагают пройти определённую процедуру. Ладно, пройдём.
   Сразу же написал письмо в Полоцкий горисполком. Но буквально на следующий день вынул из почтового ящика конверт с обратным адресом... того же исполкома. Что за фантастическая оперативность? Но тут же дошло: мое обращение к Президенту, оставленное в его Администрации, переправили в Полоцк. Письмо заместителя председателя исполкома О.В.Жданович после ссылки на статус звания "Герой Беларуси" заканчивалось привычной бюрократической фразой: "не представляется возможным".
   Это что же, местная инициатива? Ведь в ответе из Главного государственно-правового управления столь категоричного отказа не было. Очень похоже, что исполкомовских чиновников уже проинструктировали из Минска. Известная практика: чтобы не портить собственный имидж, перекладывать ответственность центра на местных чиновников.
   Писал и в другие инстанции, причём, в некоторые, откликаясь на ответы, - и дважды, и трижды (менее чем за год - 14 писем). Не буду утомлять тебя, мой читатель, подробностями этой переписки - попыток достучаться до сердца того или иного столоначальника. Как некоторый её итог, - моё последнее письмо в Администрацию Президента.
   "Уважаемые господа! Неоднократно обращался к вам с просьбой, чтобы мой очерк "Вспомним разведчика", опубликованный в газете "Во славу Родины" в мае 2002 г., дошёл до Александра Григорьевича Лукашенко. Ведь Александр Григорьевич - не только Президент страны, но как мне сказали, председатель комиссии по подготовке к 60-летию Победы. Сведения о выдающемся разведчике, нашем земляке Михаиле Степановиче Гриневиче, находятся у вас...
   Казалось бы, теперь, накануне 60-летия Победы, можно, вполне можно восстановить справедивость и воздать должное нашему земляку, одному из блистательных героев Великой Отечественной. Есть звание "Герой Беларуси", есть достойный для этого человек. Позволяет ли статус этого звания присвоить его посмертно М.С.Гриневичу? Читаем: "Звание "Герой Беларуси" является высшей степенью отличия Республики Беларусь и присваивается за исключительные заслуги перед государством и обществом, связанные с подвигом, совершённым во имя свободы и процветания Республики Беларусь".
   Как видим, в статусе этого звания нет каких-либо ограничений во времени - когда был совершён подвиг: до или после провозглашения государства "Республика Беларусь". Является ли сделанное М.С.Гриневичем на войне исключительными заслугами? Безусловно. Даже по самым высоким меркам войны его суммарный подвиг поистине выдающийся и не имеет аналогов. Совершён ли он "во имя свободы, независимости и процветания Республики Беларусь"? В понятие "Родина", которую героически и самоотверженно защищал Михаил Степанович Гриневич, входил весь Советский Союз, включая его составную часть - Беларусь. Если бы мы проиграли войну, страна бы впала в фашистское рабство и не было бы никакой свободы и независимости Беларуси и, тем более, не могло быть и речи о каком-то её процветании.
   Казалось бы, всё ясно. Но вот я получил ответ на одно из своих обращений от заместителя председателя Полоцкого городского исполкома О.В.Жданович. В нём - ссылка на то, что Гриневич "воевал и участвовал в боевых действиях преимущественно на территории Украины, России, на территории Беларуси не воевал, не является уроженцем Беларуси".
   Вот так! Не там родился, не там воевал. Словом, "не наш кадр". Но при этом О.В.Жданович почему-то игнорирует тот факт, что М.С.Гриневич прожил в Беларуси полвека и был её гражданином. Между прочим, Шумячский район Смоленской области, где он родился, в 20-е годы входил в Белоруссию, и как мне говорил сам Михаил Степанович, его деды и прадеды считали себя белорусами. Но неужели так уж важны подобные географические детали? Михаил Степанович не виноват в том, что распался Советский Союз и нынешние чиновники будут делить тех, кто в лихую годину заслонил собой страну от фашистского нашествия, на "своих" и "чужих". Судьба Беларуси, как и России, и Украины и любой другой союзной республики, решалась в битвах под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге, на Украине и Белоруссии - всюду, где шла Великая Отечественная война. По-моему, это тоже ясно. Так какие же тогда основания в канун 60-летия Победы отказать в присвоении звания "Герой Беларуси" (посмертно) её гражданину, достойному за свои подвиги называться национальным героем?
   Больше я вас беспокоить не буду. Всё, что хотел сказать, сказал. Единственная просьба к вам: передать это письмо и очерк, о котором уже говорил, Президенту. Не такой уж это мелкий вопрос, чтобы был недостоин внимания главы государства. Желаю здоровья и всего доброго".
   Подпись. Дата. Адрес.
   Ответа не было.
   Дошло ли моё письмо до Лукашенко? Не знаю. Могли и передать. Не Бог весть какая трудность. А если не передали... Тогда невольно задумаешься: что же у нас за государство, в котором письма "простых" граждан по вопросам, имеющим вполне весомую общественную значимость, не могут пробиться к его главе? Или нас по-прежнему считают "винтиками", не способными мыслить по-государственному и предлагать что-то дельное?
   Не встретив у белорусских чиновников поддержки в своих усилиях, написал письма на имя двух других президентов - Ющенко и Путина, приложив соответствующие материалы. Ведь, как уже писал, и Украина, и Россия имеют веские основания считать его своим героем.
   Моё письмо на имя Ющенко переслали в Государственный комитет по делам ветеранов. Там отмахнулись: не наш гражданин. Письмо на имя Путина попало в Главное управление кадров Министерства обороны России. После годичной проволочки - ответ без подписи. Его суть: "... правом возбуждать ходатайство о награждении военнослужащих, отличившихся в боях с немецко-фашистскими захватчиками, обладали их непосредственные командиры (начальники), которые являлись очевидцами тех событий. В настоящее время принимать объективные решения по степени, характеру заслуг отличившихся в годы Великой Отечественной войны, определению вида государственной награды не представляется возможным".
   От комментариев пока воздержусь. Сначала о последующих моих шагах в том же направлении.
   В марте 2005-го подготовил два материала о Гриневиче: журнальный - в "Воин России" и газетный - в "Красную звезду". Хотелось накануне 60-летия Победы привлечь к этой теме общественное внимание. "Воин России" опубликовал мой очерк в апрельском номере с фронтовыми фотографиями Гриневича без единого сокращения на восьми страницах. А вот "Красная звезда"...Заместитель главного редактора Геннадий Миранович - мой сослуживец (70-е годы) по окружной газете "Во славу Родины". Встретившись через много лет, расцеловались. Когда имеешь дело с профессионалом, много говорить о своём материале нет необходимости. Он сам сказал:
   - Это то, что надо. Дадим ко Дню Победы.
   И я уехал в Германию. Но очерк в "Красной звезде" не появился. Как потом скажет сам Геннадий, он, движимый добрым побуждением - дать делу ход, - познакомил с очерком чиновников из Главного управления кадров Министерства обороны. А те - на дыбы: ни в коем случае не печатать!
   Почему не печатать? Не знаю, задал ли этот вопрос многоопытный газетный волк полковник в отставке Миранович. Если и задал, ответ мог быть только один: появись этот материал в газете, пойдут в "кадры" письма. Дескать, таких-то и таких-то за войну должным образом не наградили. Вам, журналистам, что? Тиснул статейку - и собирай аплодисменты. А нам разбираться с этим завалом...
   Может, столь откровенная чиновничья мысль была изложена другими словами, но, уверен, смысл её именно такой. И, думаю, эта позиция не какого-то замшелого бюрократа-кадровика. Установка для неё спущена "сверху".
   Застарелое государственное жлобство. Оно не только от недомыслия и беспамятства. От нравственной глухоты, карьерной трусости, равнодушия к доблести и самоотверженности тех, кто вынес на своих плечах войну. Низким душам не дано постигнуть красоту душ высоких. Им привычнее убогие бюрократические мерки. Разбираться с фронтовыми делами, пусть даже и незаурядными, - зачем? Война, считают они, давно уже всё списала. Черта подведена. Ну, не наградили кого-то, как того заслуживал. Да разве он один такой! Чего ж теперь ворошить... Удобная позиция. И так основательно окопались на ней любители подводить скоропалительную черту, что никакой логикой их не прошибёшь.
   "Война давно уже все списала"... Неправда! Ничего она не списала: ни героизма, ни подлости. Подвиг так и остаётся подвигом. У него нет сроков давности. Он на все времена. Это и есть то, что совершил на войне Михаил Степанович Гриневич. Наступит ли время, когда не по крохам, а полной мерой воздадут ему должное, признают национальным героем? Хочется верить: наступит. А иначе как? Добро за добро - без этой вечной людской благодарности не построить цивилизованное общество.
   "Дело Гриневича" (так назвал про себя эту историю) не закончено. Буду продолжать. Как долго? Сколько хватит сил.

Корреспондент дивизионной газеты "Звезда Советов Подполковник в отставке Михаил Нордштейн